Дипломат Юрий Рубинский объяснил, зачем во Франции слили переговоры Путина и Макрона, которые состоялись еще до начала спецоперации. По его словам, расчет Парижа строился с перспективой на долгий срок.
Во Франции слили закрытые переговоры президентов Владимира путина и Эммануэля Макрона. В Москве отметили, что такое финт со стороны Парижа является нарушением конфиденциальности.
Дипломат и специалист по новейшей истории и политике Франции Юрий Рубинский считает, что во многом «слив» следует рассматривать как долгосрочную стратегию лично Макрона.
Сейчас на Западе происходят долгосрочные трансформационные процессы — не исключено, что иностранные державы готовятся к новой холодной войне.
Оценивать «слитый» разговор президентов стоит как попытку Макрона лишний раз доказать, что он стремится избежать новой холодной войны.
Тем более на этом же фоне Франция может столкнуться и с внутриполитическими сложностями. Несмотря на то, что Макрон был переизбран на посту президента, правительственная коалиция во главе с его партией осталась без абсолютного большинства, а это сулит трудности в принятии законов.
«Это всё происходит на фоне очень серьёзного обострения внутриполитической ситуации во Франции и президентских и теперь, главное, парламентских выборов. В такой ситуации возникает вопрос, в какой степени президент, переизбранный достаточно комфортабельным большинством главой государства, в результате парламентских выборов не сможет реально обеспечить принятие законов правительством», — пояснил собеседник Царьграда.
В целом же, подчеркивает Рубинский, каждая из сторон обнародованных переговоров пыталась добиться своего, и в этом нет ничего удивительного.
«Макрон разговаривал по телефону с Путиным уже после 24 февраля, после начала спецоперации, минимум, 10 или 11 раз, это же о чём-то говорит. Никто из них время терять просто так не хочет. Значит, каждая сторона хотела бы извлечь из этих разговоров какой-то реальный результат. Отсюда и попытки интерпретировать в свою пользу те записи разговоров, которые уже состоялись. Я не думаю, что это какой-то чрезвычайный случай. Это отражение общего переформатирования диалога «Восток-Запад» на фоне продолжающихся военных действий», — добавил эксперт.