Екатерина Телькина проживала в Москве, на момент трагедии ей было 27 лет. Судьба у девушки оказалась непростой. Она родилась в многодетной семье с небольшим достатком и была самым младшим ребенком. Всего у Кати было семь братьев и сестер. Отец был человеком пьющим, нередко младшие становились свидетелями конфликтов, которые возникали между родителями. И в дальнейшем эти события несомненно отразились на её неокрепшей психике. В пять месяцев Катя переболела менингитом, затем воспалением легких. Из-за хронических болезней в четырнадцать лет ей сделали операцию и назначили пожизненную лекарственную терапию.
Всего за два года девушка превратилась в сироту — отец умер в 2007 году, а в 2009 не стало и мамы. Одна из старших сестер Кати оформила над ней опеку, хотя на тот момент сама была еще девятнадцатилетней девчонкой. Потеря родителей стала огромной трагедией для Кати: она замкнулась в себе, а без того трудный для подростков «переходный возраст» проходил намного тяжелее. Она окончила девять классов и поступила учиться на ландшафтного дизайнера. Там у девушки «не пошло», и через два года она бросила учебу. Сестра пыталась помочь найти ей работу и помогала деньгами.
Катя периодически подрабатывала кассиром в «Пятерочке», мыла полы в гостинице, в перерывах перехватывала на продукты у сестры и еще одного своего неофициального «опекуна» — старшего брата. Никого ближе и надежнее этих людей у нее не было. Девушка хороших друзей не имела, тяжело сходилась с людьми. Иногда оказывалась в сомнительных компаниях и передрягах, из которых сестра ее регулярно вытаскивала. В восемнадцать лет Кате дали квартиру в социальный найм, так как с шестнадцати лет она являлась сиротой.
Социальный найм жилья — это аренда муниципальной недвижимости на определенное время. Государство выдает жилое помещение в пользование особым категориям граждан, которые имеют на это право. Срок аренды (чаще всего) бессрочный, но может быть ограничен в случаях, предусмотренным законодательством. Например, если во время не оплачивать счета за коммунальные услуги. В новую квартиру Катя заселилась не сразу: сначала жила дома с сестрой и часто ездила к маминой подруге в Елец, так как не хотела надолго оставаться в одиночестве.
Со временем она все-таки стала жить отдельно, а позже у нее поселился Александр Назаров — тридцатипятилетний пьющий ремонтник без определенного места жительства, считавший своим долгом наставлять и воспитывать «непутевую» молодую девчонку матом и кулаками. Он был на десять лет старше Кати. В конфетно-букетный период сумел произвести впечатление на не слишком-то привычную к мужскому вниманию девушку. Вскоре она забеременела и родила дочь Еву. В Назарова Катя не верила — говорила, что положиться на него нельзя. Даже не стала вписывать его в свидетельство о рождении дочери, чтоб в статусе матери-одиночки оформить детское пособие. Сестра Кати позже рассказывала:
«У нее дома всегда было чисто, даже постельное белье было выглажено. Все разложено по ящичкам. К Еве она относилась очень хорошо. Если у Евы что-то случалось, например, живот болел, она сразу бежала в поликлинику. Мама она была очень хорошая. Когда Назаров уходил, она нормально жила: дома чисто было, она занималась ребенком. А когда он приходил, начиналась вакханалия. Он пил и скандалил при ребенке. Прошло две-три недели после Катиных родов, и она у меня попросила денег на подгузники и на еду. Я ей говорю: “А где твой муж?” Она ответила: “Уехал на заработки”. А ведь она только после кесарева сечения была. Без денег, без еды, без всего…»
Казалось, что бежать от Назарова было некуда. Из ее квартиры уходить он отказывался: выламывал двери, прикрываясь ребенком. Катя не жаловалась близким на побои, но соседи следы «семейной жизни» замечали нередко. Женщина, живущая несколькими этажами выше, иногда заходила к ним в гости и даже пыталась вмешиваться в семейные разборки, но ничего хорошего из этого не вышло. Екатерина за два года написала на Назарова три заявления, снимала побои, попыталась организовать его депортацию обратно в Молдавию, хотела оградить маленькую дочку от пьяных скандалов. Суд вынес решение о выдворении Назарова с территории РФ, но участковый, который должен был его исполнить, делать этого почему-то не стал.
Сожитель же обещал подкараулить Катю в подъезде, когда она его выгоняла, и избить. Она очень волновалась, что в порыве злости случится страшное, и он (случайно или нарочно) заденет Еву. Свою старшую сестру и брата она беспокоить и нагружать своими проблемами не хотела: слишком уж много их доставила в подростковом возрасте. Да и не всегда могла оценить: нормально ли такое отношение или нет. К сожалению, в своей семье Катя видела похожую картину: пьяный, скандальный отец, терпящая его выходки мать. В её голове просто не было примера хороших, счастливых и доверительных отношений между мужчиной и женщиной.
Ни одно Катино заявление не отработали: не опросили ни ее саму, ни Назарова, ни свидетелей. Не провели судебно-медицинскую экспертизу, чтобы определить тяжесть побоев. Ни разу не привлекли мужчину к ответственности. Возбуждать уголовное дело каждый раз отказывались. После пары часов в отделении, как правило, Назаров возвращался обратно домой и просил прощения. «Спасательный ресурс» закончился и у соседки, и у близких Кати. 13 марта 2020 года, увидев Катино сообщение «Перезвони, пожалуйста», сестра решила сделать это чуть позже. Так же подумала и соседка, услышав очередной скандал. И полиция, которую в тот день вызывали аж шесть раз…
Пить в тот день Назаров начал с утра. После «конфликта на бытовой почве с применением физической силы» Катя вызвала полицию. Схватила Еву и убежала во двор, отсиживаясь в машине соседа до приезда наряда. Когда мужчину забрали в отдел, попросила того же соседа подняться с ней в квартиру и немного посидеть вместе. Дверь они заперли, а ключей у Назарова не было. Его быстро отпустили после короткого разговора. Спустя полчаса он вернулся, стал стучать. Когда понял, что дверь не откроют, вырвал проводку на электрощитке. Катя вышла посмотреть. Назаров же ворвался к ней и увидел соседа. Потом, на следственном эксперименте, он сказал, что мотивами преступления стали ревность и визит в отделение. Сосед после разборок ушел, не хотел проблем. Больше в ту ночь в квартиру уже никто не входил.
Ближе к вечеру оттуда стали доноситься душераздирающие крики, и в полицию поступило сразу несколько звонков. Наряд приехал еще раз: соседи встретили стражей правопорядка у двери и потребовали открыть квартиру. Вскрывать дверь никто не стал, а на стук с той стороны не реагировали. Полицейские постояли, послушали тишину и ушли. Так было несколько раз. Сестра пыталась дозвониться до Кати два дня. Не паниковала: поссорились-помирились, не хочет разговаривать. Такое уже бывало прежде. Участковый на ее просьбы зайти и проведать Катю отрезал: «Нет времени». В понедельник женщина не выдержала и приехала сама: в темной квартире, заваленной бутылками из-под детского сока, молока и алкоголя, спали Ева и пьяный Назаров. На плите стоял пятничный нетронутый обед: мясо по-французски, суп и компот. А на кухонном диване — холодная Катя.
Эксперты насчитали на теле девушке огромное количество травм, перечислить которые здесь не позволяют правила платформы. Назарова судили по статье 111 часть 4 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности гибель потерпевшего). Следствие посчитало, что лишать жизни Катю он не хотел — иначе бы взял нож и зарезал, поэтому так вышло случайно. Просто перестарался. На суде Назаров рассказал, что пытался самостоятельно провести реанимационные мероприятия. А на вопрос судьи о скорой помощи ответил: «Просто у меня не было телефона, не подумал об этом». При этом медики вынесли свой вердикт: «Если бы в скорую позвонили сразу после избиения, женщину можно было бы спасти».
В итоге Назарову назначили наказание в виде восьми лет лишения свободы. В будущем он имеет все шансы выйти на волю в добром здравии. Даже условно-досрочно. Маленькую Еву, которая провела два страшных дня рядом с телом мамы, удочерила сестра Кати. Сейчас девочка в безопасности, но в каком бы возрасте на тот момент она не была, произошедшее несомненно останется в её в памяти навсегда.