Нынешний российский режим много лет держится на манипулировании избирателем. Но вот беда: пока в стране рос уровень жизни, делать это было легко, а когда стали повышаться лишь налоги и пенсионный возраст, общество начало совсем иначе реагировать на манипуляции. Однако президент, по всей видимости, требует от занимающихся выборами бюрократов, чтобы все оставалось как прежде. Он не хочет видеть всяких неприятных ему людей даже в Мосгордуме. И что же делать теперь царедворцам?
Умный бюрократ должен был бы рекомендовать Владимиру Владимировичу потерпеть: ну, появятся в столичном парламенте два-три смутьяна — так революцию они все равно не устроят. В петербургском законодательном собрании смутьяны давно уже есть, и это ничего не меняет в отлаженном за 20 лет механизме правления.
Но ведь одновременно к президенту ходит умный силовик, который советует совершенно иное: тащить и не пущать, поскольку чуть дашь слабину — тут же начнется Майдан. Умным этот силовик является не потому, что его пророчества верны (в России сейчас совсем иные условия, чем на Украине перед Майданом), а потому, что хорошо понимает Путина, который не раз говорил: слабых бьют. Сам он слабым, естественно, выглядеть не хочет, и силовик на этом играет.
Президент нервничает, раздражается на своего умного бюрократа и грозит найти других исполнителей для решения проблем с выборами. В итоге бюрократ начинает делать не то, чего требует ситуация, а то, чего требует начальник. Огромная бюрократическая машина наезжает на десятки оппозиционно настроенных молодых людей, чтобы они не мозолили глаза главе государства, который в гневе может перетряхнуть весь свой аппарат.
Российского президента окружают бюрократы, пытающиеся удержать свои позиции, и силовики, стремящиеся получить карт-бланш на управление страной.
Действия бюрократии оказываются в этих условиях дурацкими — не потому, что их осуществляют дураки, а потому, что приходится ставить задачи, у которых нет оптимальных решений. В результате манипулирование выборами, раньше проходившее сравнительно гладко, теперь вызывает возмущение своим откровенным цинизмом и примитивизмом. Возникает протест.
Для режима этот протест, конечно, не страшен. Умный бюрократ понимает, что в худшем для него случае будет как зимой 2011-2012 годов: покричат и разойдутся. Про цинизм и примитивизм манипулирования знают в Москве и еще паре крупных городов, а для остальной России есть Киселев с Соловьевым, которые все подадут телезрителю, как требуется.
Но умный бюрократ предвидит, что умный силовик придет к Путину и скажет: «Владимир Владимирович, взгляните, до чего бюрократы с олигархами страну довели. Майдан близок. Не прикажете ли подавить?»
Путин не то чтобы очень хочет кого-то подавлять. Он тоже прекрасно осознает, что Майданом дело не пахнет. Просто для него неприемлемо чувствовать себя слабаком. Когда вся страна на Путина молилась, он был абсолютно уверен в себе. Однако сейчас контролировать Россию становится все сложнее, и президент порой вынужден делать то, что приходится (повышать налоги и пенсионный возраст), а не то, что хочется. Это, по-видимому, заставляет его стремиться к тому, чтобы никаких проявлений слабости никто не заметил. И вот Путин дает согласие на «винтилово», которое абсолютно не нужно.
Умный силовик уходит из высокого кабинета, радостно потирая руки. И устраивает такой «спектакль», после которого резко возрастает число людей, считающих, что политический режим в России становится откровенно репрессивным.
Сегодня это ничего в стране не меняет. Условий для Майдана, еще раз подчеркнем, нет. Но умный силовик будет ждать. Поскольку, когда недовольство режимом распространяется из умных голов десятка оппозиционеров в буйные головы тысяч молодых людей, силовику гораздо легче готовить провокации.
Завтра, глядишь, девицы в храме станцуют, прося Богородицу Путина прогнать. Послезавтра пяток детей составят заговор, начитавшись романтических книжек. Еще через пару дней тинейджеры выйдут помитинговать. И информация обо всех этих «страшных акциях» ляжет в папочку, которую умный силовик принесет президенту. Тот возмутится и потребует навести порядок. А силовик будет все чаще выполнять приказ такими способами, которые удивят своей нелепостью любого внешнего наблюдателя.
Но на самом деле его действия будут очень даже умными. Поскольку главная задача силовика состоит в том, чтобы дестабилизировать страну, которая пока еще управляется бюрократическими методами, то есть манипулированием. Главный враг умного силовика — не демократ (его он откровенно презирает), а умный бюрократ, которого надо дискредитировать и вытеснить из механизма принятия решений. Силовик хочет получить карт-бланш на управление страной.
Пока еще Путин далек от смены манипулирования на откровенное «винтилово». Но на фоне усугубляющегося развала экономики и «социалки» он станет все чаще думать, не считают ли его «подданные» слабаком. И, может быть, в какой-то момент решится по-настоящему закрутить гайки.
Для нас это будет, конечно же, плохо. Но в первую очередь это будет плохо для Путина. Ведь, как известно, сидеть на штыках очень неудобно. И рискованно. Поскольку Путин, утративший харизму, помогающую манипулировать народом, и перешедший к откровенно силовым методам, уже не нужен будет умному силовику. Тот захочет ввести в Кремль вместо старого полковника молодого генерала. В этом и состоит ловушка, в которую Путин может угодить.
Дмитрий Травин